Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Он знал, что сегодня случится. Знал об этих фанатиках, о пожаре, о том, что его родной дом будет пылать факелом на фоне темного неба. Он все предвидел и сделал так, чтобы никто не пострадал — кроме него самого.
Потому что ради этого все и затеивалось. Предсказуемый финал его бездействия. Не думаю, что это было самоубийство как таковое, тут я не могла до конца согласиться с Мартыновым. Скорее, Гедеонову хотелось пожить как обычный человек, который не видит будущее… и вот результат.
Я знала, что пожарные уже в пути — их наверняка вызвали сразу, как только увидели огонь. Но они не могли перенестись сюда за одну секунду, до ближайшего городка с полноценной пожарной частью слишком далеко. А дом пылает так ярко, поместье такое большое… Нет, они не успеют. И мы уже не успели!
Я в отчаянии смотрела на пылающее здание. Весь первый этаж был охвачен пламенем, тут оно и началось, сразу в нескольких точках. От гигантского костра валил такой жар, что слезились глаза, а дым не давал дышать. На втором этаже было поспокойней, но никаких преимуществ это не давало, потому что туда было не пробраться.
А ведь Гедеонов все еще оставался внутри! Это обнаружилось очень быстро: его искали среди людей, собравшихся снаружи, и не нашли. Те слуги, что покидали дом в первые минуты пожара, видели его и не сомневались, что он знает об опасности. Они были уверены, что он спасется! Это же их хозяин, он неуязвим!
Наивные. Если бы он хотел спастись, этого пожара вообще не было бы.
Я замерла перед огнем, ослепленная им, пораженная болезненным жаром. Многие меня видели, но никто ко мне не подходил. Одни слишком беспокоились за Гедеонова, другие осуждали меня за то, что с ним случилось. И были правы! По-своему правы… Хотя могла ли я знать, что так произойдет? Нет, ведь он даже не попытался поговорить со мной! Но что толку рассуждать об этом? Если он умрет, я все равно не смогу простить себя, даже если найду себе тысячу оправданий.
Нет, не «если», а «когда». Он должен был умереть. Никто не решился бы ему помочь — и я не решалась. Передо мной стояла сплошная пылающая стена. Это все равно что пытаться пройти через камень! Я бы, наверно, умерла после первого же шага туда. Мне только и оставалось, что отойти подальше и разрыдаться, оплакивая единственного мужчину, которого я по-настоящему любила, до того, как он умер. Такого и врагу не пожелаешь!
Может быть, раньше я бы так и сделала. Я была слабой… Да я, по сути, не выросла! Но это «раньше» было до смерти матери, до обмана моего брата, до того, как я оказалась в полусгнившей коммуналке наедине со своими мыслями. А потом была жизнь в поместье, которая научила меня, что надо подниматься на ноги и начинать все заново, даже если кажется, что в этом нет смысла. Что невозможное тоже иногда случается, редко и не со всеми, но за него стоит сражаться.
Так что я не позволила себе слабость. Что я вообще теряю, что могу потерять? Жизнь? Я уже пожила без него и убедилась, что это не так прекрасно и легко, как я себе представляла. Меня утешала мысль о том, что он где-то есть — а теперь его не будет. Да, он поступил нелепо, приговорив себя к такому. Но ведь один раз он спас меня, когда я была на дне, и сегодня я могла вернуть ему этот долг.
Я обошла дом и оказалась на заднем дворе, со стороны сада. Здесь огонь тоже был силен, просто народу собралось поменьше. Я, проводившая в саду долгие часы, знала, что система полива связана с отдельным подземным резервуаром, а не с трубами усадьбы. Поэтому даже сейчас, при разбушевавшемся пожаре, я могла ее запустить.
Разумеется, я не надеялась, что эти скромные фонтанчики воды потушат такое грандиозное пламя, куда там! Мне нужно было намокнуть самой, чтобы хоть как-то упростить свою участь. Зимнего холода я даже не чувствовала — его рядом с горящим домом просто не было.
Я знала, что вода мгновенно высохнет, а потому надо действовать быстро. И все же перед огнем я снова замерла, как испуганное животное. Меня держали как раз примитивные инстинкты, с которыми никак не мог справиться разум. Что я вообще делаю? Это же верная смерть! Шаг туда — это шаг в пропасть, без вариантов, я сразу умру. А ради чего все это? Ради него? Да он, возможно, уже мертв! Зачем мне это? Потому что я не смогу жить без него? А может быть, все-таки научусь?
Я почти смирилась, почти согласилась с тем врожденным стремлением к самосохранению, которое есть у каждого здорового человека. Я даже начала отворачиваться, чтобы вернуться к людям. Но в следующую секунду, в немыслимом для меня приступе отчаяния и упрямства, я все-таки рванулась в огонь. В ту секунду я не думала, я просто действовала, я как будто преодолевала саму себя.
Жар обжег меня, но вода пока справлялась: я не погибла. Уже хорошо. Но я как будто оказалась на другой планете.
Я никогда не интересовалась пожарами и видела их только по телевизору. Мне казалось, что пожар и будет таким, как показывают в фильмах: те же самые комнаты с аккуратными язычками пламени по углам. Если бы! Нет, настоящий пожар был ураганом, изменяющим все вокруг. Он выл и ревел, он доводил до головокружения дымом и жаром, он изменял привычные очертания, стирал границы между комнатами и рисовал новые. В месте, превратившемся в гнездовище пожара, все шло по его правилам.
Это был космос — огненная Венера, укутанная шалью черного дыма. Казалось, что как раз моя жизнь здесь противоестественна, и ее нужно удалить, уничтожить, чтобы тут снова воцарилась жуткая гармония умирания.
Даже не знаю, как я сразу не потеряла сознание. Сила, непонятная мне самой, та, что толкнула меня в этот дом, продолжала вести меня вперед. Я, запуганная и измученная, снова и снова повторяла себе, что пришла не просто так, я должна его найти. Мог ли он погибнуть? Легко, здесь это проще, чем выжить. Но мне казалось, что раз я решилась, то и он справится — он должен был дождаться меня!
Я поспешила наверх, и там было чуть лучше, однако чувствовалось, что это временное затишье. Еще немного, совсем чуть-чуть, и ад поднимется, пожирая усадьбу. Я не могла метаться здесь, разыскивая Гедеонова. Но где он может быть? В кабинете? Или в спальне? А это два разных крыла! Огонь проломит подо мной пол до того, как я доберусь из одного в другое.
Думай, Ави, думай… Ты ведь знаешь его! Что бы он сделал? Чего он хотел?
Он бы не стал искать смерти на первом этаже, где-нибудь на кухне или в столовой. Нет, свергнутый монарх — это все равно монарх. Он был слишком горд, чтобы превратится в угли, которые по частям доставали бы из-под обломков. Место, которое он выбрал, должно было стать его могилой, но при этом подарить ему определенное успокоение перед смертью. Но где оно, куда бежать?..
На крышу!
Конечно же, на крышу. Но не на самый верх, а на мансардный этаж. Там не было ничего особенного, только комната отдыха, в которой иногда бывали гости, а иногда — сам Гедеонов. Это ведь в буквальном смысле вершина всего! Даже когда дом рухнет, а при таком пожаре это неизбежно, поверх тела хозяина окажется не так много обломков, его без труда найдут. К тому же, оттуда открывался великолепный вид на сад — любимое место Гедеонова. Да, он не мог видеть, но он-то знал, что находится перед ним. Это на площадке перед домом сейчас кричат, а в саду тихо… Он всегда любил тишину.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
